Форум » Фанфикшен - сокровищница » Случайные узоры » Ответить
Случайные узоры
Cloud: Закончив одну серию фиков, я зареклась писать что-либо по мотивам Хеллсинга, однако недавно попался в мои жестокие лапы сам Стокер, затем stitch написала продолжение своей «Чужой жизни» и эти обстоятельства буквально вынудили меня «родить» хоть что-то. Пока появилось только нечто вроде ответа на «Интегра как она есть», но есть ещё парочка мыслей страницы этак на четыре. Чтобы не перегружать форум лишними темами, буду всё складывать в одну, думаю превратить это просто в мини-цикл рассказов на избитую, но такую приятную тему: Алукарда\Интегра. Интегра как она есть. Она уже спит, когда я возвращаюсь с задания и растерянный стою у её кровати, пытаясь понять, что мне делать: лечь с ней и попытаться разбудить или уйти и не мешать. Мало в мире есть вещей способных заставить меня растерять всю свою шестисотлетнюю уверенность и наглость, но моя хозяйка одна из них. По сути единственная. Она одна способна ругать меня последними словами, а в следующую минуту уже целовать так страстно, что у меня, давно забывшего обо всех человеческих реакциях, кружится голова. На белоснежных простынях её смуглое тело кажется лишь четким отпечатком человека, будто она вовсе не лежит сейчас передо мной. Она словно ускользает от меня. Подобное ощущение рождается во мне не впервые. Иногда я резко подскакиваю на кровати, потому что мне приснился сон, в котором она лежит в гробу, а вокруг стоят люди в черном, потом крышка закрывается и мою хозяйку закапывают в землю. И я знаю, что больше она уже не встанет оттуда. После такого я просыпаюсь и начинаю шарить рукой вокруг, если её нет рядом, то бегу искать Интегру по всему дому. Не могу успокоиться пока не обниму её. Ей такие мои «задвиги» не нравятся, она, вообще старается не афишировать наши отношения (пусть все вокруг и так догадываются). И в то же время она так любит дразнить меня, когда мы стоим перед строем солдат. Иногда просто смотрит из-под чуть опущенных век или кладет руку мне на плечо и проводит ею чуть вниз. Прикосновение не кажется чем-то из ряда вон выходящим, но я сразу ощущаю по нажиму её пальцев: она хочет меня. Только Интегра способна превратить пальцы в универсальное оружие. Ими она может сделать что угодно. Иногда они напряженно сжимают ручку, которой хозяйка остервенело пишет что-то, порой они не дрогнув нажимают на курок её любимого пистолета и глядя на неё во время задания сложно поверить, что эти пальцы могут нежно касаться и трепетать становясь похожими на легкий ветер. Я служу ей именно потому, что она умеет больше чем показывает. Я хочу раскрыть всё её возможности, докопаться до самого дна, но очень боюсь, что длины человеческой жизни для этого не хватит. Как много умеет моя хозяйка! Окружающим она кажется замкнутой и холодной, и только один я знаю насколько бесстыдной она может быть. Когда мы наедине она возникает на моем теле в самых неожиданных местах, быстро, коротко и так мучительно, заставляя меня чувствовать себя…а точнее не чувствовать себя самого. Я словно превращаюсь из тела без души в душу без тела. Порой мне обидно, что Интегра взялась командовать мной даже в постели – на территории, которая известна мне гораздо лучше, чем ей. И тогда она, будто ощущая моё состояние, позволяет своему вампиру много вольностей. К своему стыду я не могу достигнуть ощущения власти над ней без каких-либо визуальных подтверждений: привязывания и всего остального в таком же духе. Она часто смеется над моими «оригинальными» выдумками, а мне остается только превращать её смех в стоны. Только в те короткие моменты, когда в груди Интегры зарождаются волшебные звуки удовлетворения, мне удается ощутить это: да, она моя, моя и больше ничья! И она понимает, как я упиваюсь своей маленькой властью, поэтому мстит мне, как только подворачивается случай. Часто она заводит разговор о замужестве в моем присутствии или ещё хуже прямо спрашивает, какого из претендентов я считаю наиболее подходящим. А когда я привел в «Хеллсинг» Викторию, Уолтер нашептал Интегре, что после испития крови девственницы вампир на некоторое время приобретает возможность зачать ребенка. - И сколько длится это «некоторое время»? – спросила она. - От двух до трех недель, но это всего лишь легенда, - тут же вставил Шинигами, понимая степень моего отчаяния и злости. - Я не хочу рисковать, - И ведь терпела. Сама уже явно была переполнена желанием, но терпела ровно три недели. Да, она умеет резать без ножа и стрелять без пистолета, моя хозяйка. Но когда она где-то подо мной или надо мной, смотрит своими синими глазами, которые во время секса темнеют, становясь похожими на самый глубокий океан, или лежит у камина совершенно обнаженная и перебирает бумаги (это её способ совмещать приятно с полезным), я могу простить ей что угодно, хоть какую жестокость лишь бы всего несколько мгновений чувствовать: она рядом. К тому же мне понятно, что какому бы мужчине она не подарила себя, я всё равно останусь первым, я буду тем с кем она будет сравнивать остальных, а вряд ли их у неё будет много. Я по крайней мере надеюсь на это. Неизвестно что сдерживает её сейчас: правила приличия, этикет, работа или может быть…я. Всего лишь хмурый, местами занудный, долговязый, похотливый, павший жертвой собственных амбиций – я. Хозяйка бормочет что-то, переворачивается, и одеяло вдруг соскальзывает на пол. Тут же я вижу, что на ней совсем ничего нет. Значит, она ждала меня. Почему? Почему такая удивительная сильная женщина выбрала меня, в то время когда могла уже иметь мужа и с десяток любовников. Работа тут не при чем. Не так уж её много, если подумать. - В чем же дело? – ложась рядом и накрывая нас одеялом, спрашиваю я, прильнув губами к её смуглому ушку. - Я люблю тебя, - отвечает она, прижимаясь ко мне. Побыв счастливым несколько секунд, я понимаю, что моя хозяйка крепко спит и видит сон, в который мне не суждено проникнуть.
Ответов - 49, стр:
1 2 All
Fairbrook: Слов нет. Одни эмоции. Положительные.
mira: Кхе... Зашла сюда после проджекта, прочитала ещё раз... Я всё-таки заплакала... Эх, блин нюня...
Fairbrook: Я даже к речевым ошибкам небуду придираться, хотя какая-то мне в глаза сильн обросилась. Потому что я фику, который Так пробирает могу все простить....
Cloud: Fairbrook нет ты скажи какая ошибка, а то как-то нехорошо получается, нечего мне прощать, даже мелочи. Да, и вообще фик как фик, много таких по всему инету валяется.
Sonia-Dee: Cloud Так! Прибедняться не надо, ладно? Фик _представляет_ ценность! ...ну, например, для меня... и, как вижу, не только для меня. Временами - цепляет очень сильно. Хорошо.
Fairbrook: Cloud пишет: Иногда я резко подскакиваю на кровати, потому что мне приснился сон, в котором она лежит в гробу, а вокруг стоят люди в черном, потом крышка закрывается и мою хозяйку закапывают в землю. И я знаю, что больше она уже не встанет оттуда. После такого я подскакиваю на кровати и начинаю шарить рукой вокруг, если просыпаюсь не в её спальне, а в своем гробу, то бегу искать Интегру по всему дому. Два раза повтор фразы "подскакиваю на кровати". И вообще - на какой кровати ,если он в гробу спит?(хоть иногда....)
Cloud: Fairbrook на кровати, если у неё в спальне. А вообще спасибо, вот я не заметила. Надо сменить на просто подскакиваю или подпрыгиваю.
nataly: Cloud Очень красиво и грамотно написано на мой взгляд) Мало кому удаётся не пошло, а напротив - КРАСИВО описать близкие отношения) Чудесное повествование) Спасибо Вам)
Cloud: nataly всегда пожалуйста.
Fairbrook: Извиняюсь за странный вопрос, мы с другом уже полчаса спорим и помочь нам может только тот ,кто это написал.... Cloud пишет: - Я не хочу рисковать, - И ведь терпела. Сама уже явно была переполнена желанием, но терпела ровно три недели. что имеется ввиду под этой фразой?
Катрина: Fairbrook не хотела залететь... о резиновом орудии №1 они там явно не слышали
ВиКтор: Фик очень понра ) Написано красиво ) Катрина А вдруг семя вампира разъедает резину ?
Cloud: ВиКтор вот именно. Катрина кто знает может быть у вампиров и тут какая-нибудь засада кроется. Лучше действительно не рисковать.
Катрина: ВиКтор резину? а как же тогда внутренние органы???
Эминда: Катрина органам уже все равно)) хых, аценка палажытильная
Bloody Carmilla: О, круто! Гениально!
Krilatay_bestiy: Алукард слишком мягкотел и наивен, Интегра слишком развязна. "Файл без пароля" зацепил сильнее. Могу понять, но не принять, нет. Хотя... в иной вселенной, при иных обстоятельствах... кто знает? А вот стиль о-очень даже ничего. Так держать!
Cloud: Алукард как он есть Говорят римские мужи, вернувшись, домой целовали своих жен только для того, чтобы проверить пили ли те вино. Говорят, чашка капуччино равна поцелую. Говорят, в губах находятся определенные рецепторы, отвечающие за получение удовольствия. Говорят секс полезнее утренних пробежек, спортзалов и других физических нагрузок. Говорят, секс улучшает мозговую деятельность. Я бы кое-что добавила к этим тезисам, которые должен знать каждый. Поцелуй с вампиром всё равно что экстремальный вид спорта и уж не знаю какие у меня там рецепторы, но он отлично знает как заставить их работать по полной программе. А секс с вампиром сжигает в два раза больше калорий, чем обычный, и равен прыжку в неизвестность. Сложно представить себе сочетание горячей головы и холодка в области живота, потому что каждый раз, когда он выплывает из темноты, и его клыки поблескивают в тусклом свете коридорных ламп, мне несколько секунд кажется, что он пришел не целовать, а убить меня. Но страх постепенно уходит, его прогоняют губы и руки, такие не по-человечески нежные, что им просто невозможно не верить. Потом мне снова становится страшно, когда, проснувшись среди ночи, я вижу, что красные глаза смотрят на меня. Они смотрят не нежно, не с любопытством, не с ненавистью, просто смотрят не мигая. Вот тогда страх снова появляется, заставляя меня судорожно вспоминать, куда я положила пистолет и вообще может ли он помочь. Однако вампир знает, как действовать и в такой ситуации, он с шуршанием скользит рукой по простыне в мою сторону и шепчет: иди ко мне. Только там, в полутьме спальни, утонувший в постельном белье, этот шепот вампира звучит скорее как: ты нужна мне. Хотя, нет, самый сильный приступ страха я испытываю когда моя рука, словно исподволь, прикасается к нему на виду у сотни солдат, или губы прежде чем я успеваю закрыть себе рот рукой, произносят его имя. Именно в эти моменты я ощущаю его власть надо мной, которая кажется мне больше чем моя власть над ним. Что есть у меня? Всего лишь две печати, держащие его в относительно подчинении, зато у него есть…есть…нечто. Мне не нравится, то, как я думаю о нем. Не нравится и поэтому при каждом удобном случае, я мщу, увеличивая дистанцию между нами. Но он всегда быстро сокращает отрыв. Когда после появления Виктории я целых три недели не подпускала его к себе, то думала, что Алукард оступится. Больше всего я, конечно, надеялась, что он просто подастся за ласками к своей новой подопечной. И тут меня поджидало разочарование и новый испуг. Да, меня испугала его верность и покорность. А ещё я испугалась того, с каким трудом сама пережила эти недели целибата, меня так и подмывало сдаться. Зато сожаление исчезло в ночь снятия запрета. Это было даже лучше первого раза, нечто головокружительное, уже окончательно неземное. Интересно всё-таки, почему он терпит такое обращение с собой? Позволяет мне шпынять себя будто котенка. Я ругаю его, кричу, кидаю тяжелые вещи ему в голову, а потом вдруг начинаю целовать. Он всё воспринимает с невероятным спокойствием. Это он-то: старый, опытный, великий вампир! Хотя и у него порой появляется такой взгляд, умоляющий какой-то, он настолько трогает меня, что я сдаюсь и приклоняю голову: сегодня я твоя. И всё равно, даже с моего разрешения у него не получается стать полноправным «хозяином». Что-то с трудом верится, что мне удалось настолько «затюкать» его. Не понимаю я Алукарда. Особенно не понимаю, когда он появляется средь бела дня, для того чтобы просто обнять меня и удалиться в своей фирменной молчаливо-таинственной манере. Он приходит не переполненный желанием, не рассерженный или грустный от отсутствия интересных заданий, он…испуган? Невозможно, чтобы он мог чего-то бояться. Не понимаю его и от этого боюсь ещё сильнее. Послушать меня так я боюсь постоянно. Впрочем, да, так оно и есть, хотя бы маленькая частичка испуга всегда есть. Страх полностью уходит лишь, когда я полусонная лежу у него на груди, а он гладит меня по затылку и несколько раз произносит: я твой.
Dina: А-а-а! Кайф... Воистину гениально!
Ganimed: Написано более чем хорошо. Остальные персонажи "как они есть", будут? :)
Cloud: Ganimed на остальных меня, ей Богу, не хватит. Будет кое-что другое. Dina ну, прямо так уж и гениально?
Dina: Cloud Ага! Очень нравится! Жалко, остальных персонажей "как они есть" не будет...
Night Crowd : Cloud не гениально?! Не смейте спорить с Dina! Не прощу! Это воистину шедеврЙ Спаси-и-и-ибо!
Cloud: Немного о названии. Насколько мне известно, хотя, честно сказать, ни в одном источнике, заслуживающем доверия я этого не нашла, была в Средневековье одна любопытная традиция. Заключалась она в следующем: поженившись, молодожены проводили, естественно, первую брачную ночь и наутро слуги должны были выносить простыню из хозяйской спальни. На простыне, как правило, отчетливо виднелось красное пятно – кровь жены, что являлось доказательством того, что до свадьбы она хранила свою честь. Хотя говорят, будто в действительности женщины всячески изворачивались и умудрялись фальсифицировать свою девственность без всяких операций. В общем, ещё раз скажу, что я не уверена в существовании такой традиции и если кто-нибудь что-нибудь по этому поводу знает, пусть меня поправит. Вынос полотна Рука дернулась, стакан наклонился, и красное пятно растеклось по простыне. Женщина не кинулась вытирать его или менять белье, она просто смотрела на пятно, приподняв бровь и о чем-то задумавшись. Алукард возник рядом и тоже посмотрел на простыню, пытаясь понять, что такого хозяйка нашла в пятне. - Это новый способ медитации или это тебя просто возбуждает? – спросил он, так и не разгадав секрета. Хозяйка поставила бутылку на тумбочку, залпом выпила то, что успело попасть в бокал, затем поставила его рядом с бутылкой и ухмыльнулась. - Ничего не напоминает? – спросила она. - Например? - Алукард, мне страшно, - произнесла она, словно фразу из сценария и театрально закрыла свою обнаженную грудь руками. Некоторое время вампир смотрел на хозяйку, потом несколько раз моргнул и, запрокинув голову, громко расхохотался. Обычно они лежали на кровати, даже не раздевшись, и целовались. Поцелуй всегда были разными: глубокими, чуть кусающимися, нежными или звериными, томительными и жадными. Иногда он целовал её так, что ей казалось: ещё мгновение и тяжелый шар где-то внизу исчезнет, разлетевшись на мелкие осколки, а иногда от его поцелуев шар становился только тяжелее и больше. Но в любом случае наутро ей всегда приходилось прикладывать лед к губам. И вот однажды Интегра первой решила нарушить привычный порядок. В перерыве между поцелуями, чуть отдвинувшись от вампира, она приказным тоном, который мгновенно разрушил томительно-сладостную атмосферу, сказала: - Завтра мы займемся сексом, я так хочу. На следующий день она уже не была так уверена в том, что хочет. Прошлым вечером, в полутьме спальни, при свете луны, всё казалось простым и легким. При свете дня свои собственные желания пугали Интегру, сюда же добавлялся страх перед весьма возможной болью, и оставалось только надеяться на то, что вампир, собрав весь свой опыт нескольких столетий, не превратит лишение девственности в простейшую операцию. Она весь день была на нервах, что к вечеру плавно перешло в истерический смех. Интегра заткнула себе рот рукой и принялась ходить туда-сюда по комнате, всерьез задумавшись о том, чтобы всё отменить. Тут действительно было над, чем посмеяться, одно выражение лица Алукарда при таком заявлении чего стоило. По крайней мере ей казалось, что оно будет забавным. В действительности же вампир сам готов был отказаться, и на лице его отразилось бы только облегчение. Его хозяйка, одним махом буквально выдула из него огромное желание, сдерживаемое уже много месяцев. Он даже удивился, куда всё так быстро исчезло? Ему не нравилось, что Интегра пытается превратить секс…в нечто такое, что можно занести в записную книжку как раз между заседанием круглого стола и чаем у королевы. Ему всё представлялось иначе, он думал, что однажды это просто случиться наполовину случайно, а наполовину по взаимному согласию и не будет ни её: пожалуйста, не надо, ни его: я буду осторожен. Но приказ есть приказ и когда окончательно стемнело, Алукард возник в хозяйской спальне. Интегра сидела на кровати полностью одетая, и в явном волнении снимала с руки перчатку, чтобы надеть её же обратно. - Нервничаешь? – он провел тыльной стороной ладони по её щеке. Хозяйка вздрогнула, но голову не подняла, наоборот уперлась взглядом в носки своих ботинок. Вампир вздохнул поглубже и присел на корточки рядом с кроватью, обхватив колени интегры ладонями. Он хотел сказать, что не стоит переступать через себя, что он всё понимает и подождет, однако Интегра внезапно посмотрела прямо ему в глаза. В её взгляде было столько непривычной для него робости, почти наивности, будто она всё ещё надеялась, что секса всё-таки не существует, а детей приносят аисты. Из-за этого взгляда им овладела такая похоть, что он с трудом удержался от того чтобы ей поддаться. И всё же ничего говорить вампир не стал. Он потянулся к её губам и, запечатав поцелуй, плавно уложил Интегру на кровать. Девушка задрожала под ним, дрожь ещё больше усилилась, когда он крепко прижался к ней, заставляя почувствовать все изгибы своего тела. Она задержала дыхание, и через некоторое время он понял, что хозяйка не дышит совсем. - Эй, - воскликнул Алукард, приподнявшись на локте, тут она сама поняла, что перестала дышать, и попыталась набрать в грудь как можно больше воздуха. Только попыталась, так как вампир, несмотря на свою астеническую комплекцию, был довольно тяжел. - Частичная потеря сознания, сексу даже прописана, но вот в обморок падать не стоит, - заметил Алукард, тем тоном, которым обычно рассказывают правила безопасности в самолете. - А было бы неплохо, как под наркозом, - вампир смерил хозяйку снисходительным понимающим взглядом и с ещё большим усердием принялся за прерванное занятие. - Хотя тогда тебе будет не очень приятно…или ты промышлял некрофилией? Хотя, что это я, секс с вампиром почти как некрофили… - Алукард неожиданно зарычал: - Интегра, пожалуйста, замолчи. - Но…мне так легче, - немного помявшись, призналась хозяйка. Он начал ощущать как похоть и вообще всякое желание медленно начинают растворяться. - Зато мне нет, - теряя терпение, сказал Алукард и перекатился на спину. - Ладно, - в своей, знакомой ему манере, по злому устало выдохнула Интегра и встала с постели. - Может быть…- предложение осталось невысказанным, потому что вампир замолчал, увидев как его хозяйка начала раздеваться. Она скинула пиджак, кажется, просто дернув плечами, резко развязала сложный узел галстука, неторопливо расправилась с пуговицами блузки, а когда она сняла штаны, Алукард понял, что помимо белья его хозяйка носит под одеждой сорочку. Его позабавил этот архаизм, который очень странно смотрелся на женщине, воплощении феминисткой мечты, которая к тому же носит штаны. В тесной связи с последним фактом сорочка была укороченной, но в остальном старомодной, такую он снимал, Алукард даже поморщился при этой мысли, ещё со своей жены. Впрочем, внезапное видение исчезло, когда Интегра скинула с себя окончательно всё и, обойдя кровать, забралась под одеяло с той стороны, которую не придавливал он. Вампир всерьез чувствовал себя растерянным. - Ну, что ты смотришь? Раздевайся, - снова просто сухой приказ, звучит почти так же как: убей, совсем не то чего ему бы хотелось. Под её изучающим взглядом, будто выискивающим в его теле недостатки, Алукард нервничал и сердился на себя. Как-то не подобало ему трястись, словно он ещё более невинен, чем она. Со снятием брюк у него возникла самая длинная заминка. Он посмотрел на хозяйку, она сидела на постели, её руки были скрещены под двумя аппетитными холмиками грудей, а взгляд хоть и был раздраженным, всё равно выдавал некоторое нетерпение перед тем, что ему предстояло вот-вот увидеть. Вздохнув, поглубже, Алукард дернул ремень и весь напрягся, ожидая, что Интегра вдруг задаст какой-нибудь детский вопрос (во всем, что касалось секса она действительно была подобна ребенку). Почему-то больше всего его беспокоил вполне предсказуемый вопрос, уже однажды им слышанный: это и есть ОН? Однако девушка только отогнула край одеяла со свободной стороны кровати, молчаливо приглашая его лечь. - Послушай, поверь дело не в тебе, но я думаю, - он аккуратно, словно боясь на что-то наткнуться, лег рядом, - что сегодня у нас уже ничего не выйдет, - закончив фразу вампир попытался угадать на хозяйском лице эмоции ею испытываемые, это была то ли злость, то ли благодарность, то ли безразличие. Они некоторое время смотрели друг на друга, а потом Интегра произнесла: - Спокойной ночи, - с шумом улеглась и отвернулась, накрывшись одеялом по самый затылок. - Интегра, - позвал Алукард, - ты что обиделась? - Ну, знаешь, - фыркнула она, не поворачиваясь, и добавила уже вполне спокойно: - Ты всё испортил. - Я?! - Да! Ну, неужели так сложно что-нибудь сказать?! - Нет, но только не в такой ситуации. - Ну и…- она хотела ответить что-то резкое, однако сдержалась и снова попыталась заснуть. Страсть должна разгораться постепенно, и когда ей это удастся, она уже становится всепоглощающей, такой что двое уже не воспринимают окружающий мир так, как обычные люди. Но для того чтобы дойти до этого, требуется много времени, иначе всё превращается в пошлость. У страсти свои законы, для неё нужны прикосновения, определенные, не такие как обычно, для неё нужен момент, не тот когда просто стемнело. И хотя она всегда приходит неожиданно, страсть большая скромница, потому что делает это незаметно. Кажется, вы только что лежали, обиженные друг на друга и один из вас уже вообще собрался потихоньку сбежать, и вот вдруг чувствуете что здесь, в одной с вами комнате, есть ещё нечто. Сначала Алукард мучился, разрываясь. Ему совсем не хотелось спать, но не остаться с Интегрой после того как он так «всё испортил» было равносильно самоубийству. И всё-таки он больше склонялся к тому, чтобы уйти, но неожиданно что-то в жестком лице хозяйки заставило его прижаться к её спине и поцеловать смуглое плечо. Сначала девушка напряглась ещё сильнее, став похожей на рассерженную змею, свернувшуюся кольцами: секунда и пружина распрямиться, чтобы наброситься. Однако от легкого поглаживания по боку, сходство сразу исчезло. Удовлетворенный пробной попыткой, вампир продолжил, легко поглаживая, продвигаться по её телу дальше. Он и раньше делал это, но тогда хозяйка была в одежде. Сейчас ему открылись буквально все тайны, которые мог скрывать дурацкий костюм. Алукард дотрагивался до небольшой груди, впалого живота, узких бедер с впадинками и на удивление стройных ног, пытаясь понять, почему эта женщина привлекает его. Ведь скорее всего мало кто считал её красивой. Она унаследовала отцовские, совершенно мужественные, черты лица, ставшие от выпавших на неё испытаний ещё более жесткими, её тело хоть и пропорциональное то тут, то там словно щерилось, острыми углами, а волосы пахли отнюдь не розами или другими приятными запахами, как это должно быть принято у женщин. И всё-таки в гордой хозяйской осанке, напряженных плечах, вздернутом подбородке и главное в притягивающих, будто озеро оазиса в пустыне, глазах – чувствовалась истинная женственность, не требующая никаких внешних доказательств. В ней заключалась сила, такая, что иногда вампир всерьез задумывался над тем действительно ли он хочет её, или просто она приказала ему это и он не в силах отказать хозяйке. Сомнения проходили, когда Интегра вываливалась из кабинета уставшая и осунувшаяся годная, пожалуй, лишь на то чтобы пугать детей, а вампир всё равно чувствовал, как нечто ударяет ему в голову. Ему нравилось лежать рядом, уткнувшись в светлую макушку носом ощущать запах ядреного табака и чувствовать, как под его прикосновениями прямой позвоночник расслабляется, расправляются плечи и дыхание перестает быть обиженно-сопящим. Некоторое время Интегра все-таки пыталась сохранить видимость равнодушия, а потом резко повернула голову и посмотрела на него своими подслеповатыми глазами, в которых был уже не только страх, но ещё и любопытство. Алукард приподнялся на локте и только вопросительно приподнял бровь. Чувствуя, что слова разрушат эту странную, уютную атмосферу она просто потянулась и поцеловала вампира. Вот именно тогда и возникла страсть, которая нарастала как снежный ком, катящийся с горы. Алукард целовал Интегру так привычно, одновременно с этим его руки весьма неуверенно искали на её теле необходимые места, прикосновение к которым бывает особенно приятным. Хозяйка же наоборот, оправдывая слухи о наличии у женщин особенной интуиции, без труда нашла точки от нажатия на которые вампир тихонько шипел. Страсть накрыла их с головой в тот момент, когда Интегра раскинула ноги в стороны и обвила ими Алукарда за талию. И пока он колебался, девушка закусила губу, боясь не выдержать ожидания. Вампир улыбнулся и большим пальцем высвободил несчастную плоть из хозяйских зубов. - Крови будет и так достаточно, - пояснил он с улыбкой, хотя не был уверен что это случится именно в первый раз. Он скорее даже надеялся на это. Однако ожидания не оправдались, хватило всего лишь одного резкого толчка. Интегра резко дернулась и, не размыкая губ, не столько застонала, сколько замычала. Резковатый запаха ударил ему в ноздри, и именно потому, что он был совершенно к этому не готов, Алукард повел себя как животное. Вскоре Интегра, забыв всякую гордость, закричала от боли. - Алукард!!! – но его ничто не могло остановить. Он продолжал двигаться, резкими движениями прижимая её бедра к кровати. Однако среди своих попыток вырваться Интегра начала понимать, что сама в некотором роде охвачена его жадным безумием. Удовольствие приходило к ней постепенно, от чего даже выиграло. Вскоре она извивалась под ним не от боли и не, потому что хотела освободиться. Это было желание, страсть, сумасшествие. Они вдвоем временно потеряли рассудок и слившись, таким образом, в единое целое издали один общий стон. Уже позже, когда они ещё не способные оторваться друг от друга, лежали обнявшись, Алукард к которому начал возвращаться рассудок, неожиданно понял что с ними произошло на самом деле. Он даже подпрыгнул от этой мысли, а потом лег рядом с Интегрой, давая ей таким образом отдышаться, и прошептал с непонятной радостью: - Вместе. Не на шутку распалившись от этих воспоминаний, Алукард буквально запрыгнул в кровать. - Ну, красное пятно на простыне у нас уже есть, может быть, хочешь повторить и все остальное? – спросил он, нависая над женщиной. Как и в тот раз, она ответила поцелуем. Когда страсти поутихли, Интегра снова потянулась к бутылке. - А это что, правда, бывает не часто у других? – поинтересовалась хозяйка как бы между делом, на самом деле тайно напрашиваясь на комплимент. - Ммм, - утвердительно промычал вампир, проводя, будто по клавишам по её позвонкам пальцами, - тебе трудно поверить? - Конечно, трудно, когда это случается почти каждую ночь. - А знаешь, о чем это говорит? – он удержал её руку, подносящую бокал ко рту. - О чем? – напряглась Интегра, вдруг испугавшись, что вампиру придет в голову произнести эту жуткую банальную фразу, так обесцененную в современном мире. - О том, что ты необыкновенная, - необычайно тепло улыбнулся он. Смутившись, хозяйка снова неловко пролила часть вина на простыню. - Хм, - теперь Алукард задумался над новым пятном, - слушай, а что слуги сказали, когда увидели белье после той ночи? - Ну… Наутро она проснулась в одиночестве, но не рассердилась, потому что уже рассвело и заставлять вампира жариться на солнце, было как-то неприлично. Довольная Интегра зашла в душ, а из него направилась на кухню, чтобы потребовать там с Уолтера чашку чая. Дворецкий смотрел на хозяйку со смесью умиления и строгости. Разумеется, он знал причину, по которой женщина так улыбалась, грея руки об чашку. Она была рада, рада потому что оказалась настоящей женщиной, желанной, способной удовлетворить мужчину. Раньше она боялась, что может оказаться холодной, словно рыба, равнодушной к удовольствию и не способной ответить на ласки. И воспоминания о событиях прошедшей ночи, опровергавшей всё это, грели её лучше всякого чая. Продолжая улыбаться, она возвращалась к себе в комнату, чтобы переодеться и приготовиться к трудовому дню. На входе её попались служанки держащие в руках несколько комков белой ткани. Увидев кое-где красные пятна, Интегра поняла, что это её постельное белье. - Это простыня? – ткнув в особенно окровавленный ком, спросила хозяйка. - Дда, - чуть запинаясь, ответила служанка. По всему было видно, что обе девушки одновременно испуганны и горят желанием посплетничать. - Дайте сюда. - Но… - Остальное, наверное, выбросите, всё равно не отстирается, - ничего не слушая, приказала Интегра и хлопнула дверью. - И куда ты дела простыню? – вампир очень удивился, услышав этот рассказ. - Хм, - хозяйка отставила бокал и направилась к шкафу. Там она рылась некоторое время и затем извлекла на свет ту самую простыню. По всему было видно, что эти трофеем она очень гордится. - Ради…зачем это тебе? – уже не в первый раз Интегра удивила Алукарда своими выходками и он начал задумываться: а настолько ли она железная леди, какой хочет казаться? Может быть, Интегра самый обыкновенный ребенок? - Когда буду спать с мужем в первый раз после свадьбы, постелю эту простыню. Пусть думает, что он у меня первый и единственный. Знаешь, английским аристократам это важно, - по лицу вампира было ясно, что это важно не только английским аристократам. И хотя он никогда не говорил ничего ей лично, Алукард был рад, что именно ему она приказала прийти к ней в спальню. И ещё он мог поклясться служить семье Хеллсингов за одно только это разрешение.
Cloud: Собственно читала я статью про Дракулу и наткнулась на сведение о том, что Зальцбурге в 1885 году был найден один портрет Дракулы, который, к сожалению, пропал до того, как его смогли как следует изучить. И родилась из сего факта идея фика, который вполне ясно объясняет, куда портрет пропал, кому достался в итоге и с какой «нагрузкой» продавался. За вранье про жену извиняюсь, это просто для лишнего романтизму. Портрет Это был единственный художник, которого за его работу не посадили на кол. Творец очень четко уловил характер рисуемого, и каждый мазок посвятил его жестокому, властному характеру с проблесками чувственности. И так с портрета на зрителя смотрел мужчина, длинные волнистые волосы, которого беспорядочно разметались по плечам, нос с крупными ноздрями нависал над густыми черными усами, спускавшимися к мощному подбородку. Его верхняя губа, казалось, с трудом прикрывала зубы, в то время как нижняя челюсть чуть выдвигалась вперед, словно у упрямого ребенка. Большие зеленые глаза на выкате вовсе не щурились, как это полагается делать подозрительным и злым натурам, напротив – они смотрели очень ясно и прямо, но художник с поразительной точностью изобразил искры сумасшествия, давно поселившегося в душе господаря. Однако главная изюминка портрета заключалась в том, что в полутьме глаза нарисованного мужчины вдруг начинали отливать красным цветом. Этот портрет был малоизвестен, точнее не известен совсем. Его хранили у себя какие-то дальние родственники и по наитию никогда не продавали и даже не выставляли на всеобщее обозрение, хотя, поймав удачный момент, могли неплохо нагреть на его продаже. Однажды портрет украли и продали тайком какому-то богачу. С тех пор многое изменилось, родственники богача были уже не столь богаты, а о том кто нарисован на потрете, бесславно пылившимся в чулане, и вовсе не ведали. Недавно последний из рода скончался, и всё имущество распродавали за гроши, даже не потрудившись определить ценность этих вещей. Он знал, что портрет не привлек ничьего внимания, и его выставили на продажу вместе с остальной мелочью. И ещё он знал, кто купил этот портрет. В последнее время в поместье только и было что разговоров об этом. Хозяйка готова была лично ехать за ним, но, одумавшись, отправила Уолтера. Ценная бандероль прибыла вечером любопытного числа: пятницу тринадцатое, вызвав цепную реакцию по всему дому. По его темным коридорам, всё увеличивающейся змеей поползли разные слухи. Закончилось дело тем, что впечатлительные служанки, не посвященные в тайну организации, судачили на кухне, будто вместе с портретом в дом завезли самого Дракулу. Девушки таращили друг на друга глаза, делясь впечатлениями, и в целом говорили одно и то же: с появлением портрета они ощущают в доме темную силу. Вампиру оставалось только улыбаться на это, служанки ведь даже не подозревали, что эта сила в доме обитает уже давно. Охрана и солдаты, завидев его, обрывали свои разговоры на одной и той же фразе: …так похож! Да, это был он! Великий Валашский князь, патриот и борец за свободу своего народа от неверных. Он вынес унижения, целых два плена, предательство союзников, но, в конце концов, победил саму смерть. И всё это он основательно забыл, пока воспоминания не начали просачиваться обратно. Цепочка началась с разговора Интегры по телефону: где?! В Румынии?! В Австрии?! Ну, хорошо, сколько они хотят? Он начал просто с предположения, что он и есть великий князь, хотя последние несколько сот лет старался этому не верить. Позже на свет появился широкоизвестный его портрет, который хоть и не передавал полного сходства, заставил вампира, за неимением возможности взглянуть на себя в зеркало, ощупать своё лицо и убедиться, что похожие черты у него и нарисованного графа имеются. Вот так постепенно он вытащил из глубины веков всю свою историю, вспомнив под конец и о том портрете. Спросить хозяйку он не решился, почему-то ему не хотелось, чтобы она подумала, будто его интересуют её поиски. А она тем временем, практически ничего не скрывала. Неизвестно как, выйдя на хозяина портрета, Интегра посылала к нему самых лучших дипломатов, но старик оказался совершенным маразматиком и отказывался от любых сумм. Может быть, дело было в маразме, а может быть он, как и многие, чувствовал в портрете какую-то опасность. Однажды Интегра даже съездила к нему сама, впрочем, безуспешно. Это продолжалось несколько месяцев, так что окружающие просто не могли не узнать, что пытается приобрести хозяйка. «Неизвестный портрет Дракулы!» - уже после первой недели гордо сообщила горничная своим подружкам. Хозяин скончался, как бы ни было некрасиво так говорить, очень кстати. И Интегра постаралась распустить как можно больше нитей своих связей, чтобы первой и без всяких проволочек заполучить вожделенную драгоценность. Покупку, по приказу Интегры, доставили в её кабинет и там распаковали. С тех пор прислуга и солдаты, под разными предлогами старались попасть в кабинет, чтобы взглянуть на приобретение. Один только Алукард не спешил с посещением. Основательно покопавшись в своих ощущениях, он понял что боится. Его пугала встреча с прошлым, ему не хотелось вдруг заново пережить все свои мучения, и единственным успокаивающим фактором было то, что этот портрет нарисовали, когда он уже был вампиром. С неделю промучавшись в своем гробу, отказываясь от крови, не реагируя на зов хозяйки, он всё-таки собрался с духом, и, ругая себя за трусость, в один из вечеров оказался у дверей в кабинет Интегры. - Войдите, - плохо сдерживая смех, разрешила хозяйка Она прекрасно знала, что это за робкий посетитель. Вампир вошел, излишне сильно толкнув створку двери, отчего та с грохотом врезалась в стену. Сконфуженный Алукард сделал несколько шагов внутрь комнаты, преследуемый насмешливым хозяйским взглядом. Интегра спокойно разбирала документы и на вопросительно поднятую бровь своего слуги, указала глазами нужное место. Вампир повернул голову в ту сторону и замер от ужаса: это был другой портрет, который тут же вызвал самое мучительное воспоминание, забытое, казалось, основательно и навсегда. Это было воспоминание о потерянной любви. Девушкам того времени полагалось быть скромными и молчаливыми, держать взгляд опущенным в пол, и не поднимать его пока того не захочет мужчина. Но она, только выйдя из кареты, обожгла предполагаемого жениха взглядом и выдержала ответный с таким достоинством, что, только войдя в зал, он объявил её своей невестой. В постели жене полагалось покорно отдаваться мужу, не двигаться и молчать. Всего этого она не соблюдала, доводя его до безумия своими ласками и стонами. Поэтому все бывшие любовницы были им забыты и пачками казнились за распускание слухов, будто князь всё ещё навещает их. Они любили друг друга, не просто из-за внешней привлекательности, это было родство душ. Она поддерживала его стремление освободить страну от турков и даже совершила с мужем несколько совместных походов. Именно из-за этого ему было особенно больно, когда он потерял её. Потерял не столько физически, сколько духовно. - Это ужасно. - Дорогая, не бойся меня. Я не сделаю тебе ничего плохого. - Ты чудовище! - Дорогая… - Не смей подходить ближе! - Пожалуйста, любимая, мы вечно будем вместе. - Ни за что! – четко выговорила она и с несвойственным благородным барышням проворством вскочила на подоконник. Его вампирской скорости не хватило, чтобы успеть схватить её. Теперь же она смотрела на него, будто пронзая взглядом прошлое. На самом деле художник нарисовал два портрета, два таких живых и четких портрета, что больно было смотреть. - Зачем? – выдавил Алукард с трудом. Интегра отложила бумаги в сторону и, опершись подбородком на обе руки, произнесла: - Лучше объясни мне как это понимать? - Это..? – всё было просто. Жесткое лицо с несколько длинноватым для женщины носом, суженые глаза, тонкие губы, острый подбородок. Да, глаза у неё были карие, а волосы черной проволокой обрамляли лицо, и кожа вовсе не смуглая, а светлая со здоровым румянцем на щеках, но сходство угадывалось, хоть в зеркало не смотри. Вампир сделал ещё несколько шагов и коснулся на удивление хорошо сохранившегося холста. - Я так любил её, - прошептал он, - так любил, - Интегра фыркнула, в целом оставшись невозмутимой. Алукард, как ужаленный, вздрогнул и резко обернулся, взглянув на свою хозяйку. - Я думал, ты купила другой портрет, - забавно, но он сердился на неё. Это было несправедливо, неправильно. Почему эта женщина позволяет себе копаться в его прошлом, когда по праву ей принадлежит только настоящее. Ему хотелось вцепиться ей в горло, разорвать на кусочки. Но вместо этого он только резко подскочил к ней и принялся целовать. Чуть испугавшись его резкого порыва, Интегра выхватила пистолет и выпустила всю обойму ему в живот. Под тяжестью вампир повалился на спину. Патроны были обычными, даже не освещенными, поэтому будь он действительно невменяем, вряд ли Интегре могло хоть что-нибудь помочь. Только оказавшись на полу, Алукард увидел, что на месте портрета Артура Хеллсинга висит другой. - Вот значит как, - не обращая внимания на пули, медленно вытесняемые его собственной восстанавливающейся плотью, пробормотал вампир задумчиво. - Нравится? – спросила она с издевкой, и, не глядя на него настоящего, смотрела в его необыкновенные отливающие краснотой нарисованные глаза. - Это лестно, - поднимаясь, пробурчал вампир и, желая сказать ещё что-то, всё-таки замолчал, продолжая отряхиваться от несуществующей пыли. Они долго стояли молча, будто заколдованные внезапной тишиной после бури, напоминая детей, который играют в «море волнуется раз…» Для Алукарда было мукой ощущать взгляды с двух портретов, но ещё больше его мучило спокойствие той, которую он…ненавидел больше вечности и любил сильнее жизни. Стряхнув с себя оцепенение, вампир подошел к Интегре и обнял её, положив подбородок ей на плечо. Она тут же попыталась вырваться из кольца его рук, но движение получилось несколько наигранным, оно только усилило объятие, именно этого женщина в действительности добивалась. - Я так любил её, - прошептал Алукард в смуглое ушко. - Сильно? – хозяйский голос звучало сдавленно и глухо, она еле сдерживала слезы. - Очень, - сопроводив ответ поцелуем в щеку, произнес он. Вампир знал, что Интегра поймет его, поймет, что глаголы следует переводить из прошедшего в настоящее время, - а вот она меня… - голос Алукарда стал соблазняющим, и рука как бы не нарочно сползла на грудь. - Я выхожу замуж, - зная, что через секунду её решимость может испариться, резко выпалила Интегра и зажмурилась. Вздох. - Ах, вот как, - ощущение его сильного тела рядом исчезло, обдав хозяйку холодом, словно ведро воды резко выплеснутого прямо в лицо. - Алукард, - она ухватила его за руку. - Нет, - четко выговорил он, - нельзя сидеть на двух стульях одновременно. - Свадьба ещё не состоялась, - тихо проговорила она. Он знал, что не стоит смотреть на неё, ведь лишний раз, обернувшись, уходя, можешь не уйти никогда. - Я так любил её, - снова повторил Алукард, опускаясь перед своей хозяйкой на колени, - так любил, а вот она меня предала.
Ganimed: Идея хороша! Ошибочки только кое-где поправить. Мне понравилось.
Cloud: Ganimed а которая из них?
Ganimed: Cloud , про портрет..... про первые 2 фика я уже отписывалась :) А "полотно" меня почему-то насмешило :) А ведь задумывалось - как серьезная весчь, нет? ИМХО :)
Cloud: Ganimed нет, сама смеялась. Просто на самом деле в первый раз всё примерно так и происходит. ну, это не личный опыт, конечно, но по общим рассказам получился такой собирательный образ девстенницы и соблазнителя.
Fairbrook: Опять же вопрос, как делить, если делить. Вообще, все зарисовки выполнены замечательно, но из-за объема вряд ли имеет смысл создавать отдельны темы. И все же, по крайней мере "Интегра как она есть" я бы хотела видеть в сокровищнице.
Nefer-Ra: Любителей хорошо написанной романтики тут много (женский коллектив есть женский коллектив), поэтому пусть это все идет в Сокровищницу Хотя в Алукарда, способного явно смутиться я не поверю...
MARkyndrom: Долго не решался написать свое мнение о фике, но раз другие критики (за исключением Nefer-Ra) молчат, то я все-таки это сделаю и получу очередную порцию отборного мата в закрытых дневниках, ага. Написано хорошо, читается относительно легко (хотя, как по мне, слишком затянуто), но исполнение не настолько виртуозно, чтобы компенсировать недостатки содержания фика. Сюжетная линия ничем выдающимся не отличается, образы И/А настолько узнаваемы, что их можно считать своеобразным каноном (и к черту Хирано с его никому не нужными оригинальными характерами персонажей, нам и так хорошо). Библиотека.
Fairbrook: Ждем третийского судью. (Я за скоровищницу только для "Интегры как она есть", потмоу что два последних, это действительно MARkyndrom пишет: образы И/А настолько узнаваемы, что их можно считать своеобразным каноном)
Beorn: MARkyndrom Не могу с Вами не согласиться, но... Видите ли, такая своеобразная смесь фанфика по "Хеллсингу" и "дамского романа" встречается крайне редко. А выполненая в такой манере и с таким качеством - ещё реже. Поэтому я подвожу Итог: Сокровищница. P.S. Присоединяюсь к предложению Fairbrook: перенести только "Интегра как она есть", а остальное - оставить (прошу прощения за тавтологию). Если всё же перенос "по частям" состоится, то в теме с "Интегрой..." можно будет разместить ссылку на остальные "узоры" - для желающих.
Kylie: Тогда надо попросить уважаемого автора сделать другую тему с "И. как она есть", которую и перенести, а эту тут оставить. Ну или сотворить такую тему самим, но предпочтительнее первый вариант.
MARkyndrom: Kylie Профиль автора удален, или я чего-то в этой жизни не понимаю? Так что, господа модераторы, все в ваших руках.
Nefer-Ra: Kylie Тему можно просто разрезать, т.е. отрезать первое сообщение. Получим две темы с нужным авторством. Одну перенесем. Но это уже без меня
Kylie: Nefer-Ra Мммм... Немного не поняла, как это делается....
Fairbrook: Kylie я уже разобралась, как, только у меня один вопрос. Посты с комментариями к "Интегре..." перенесем туда же? Или совсем новая тема, а старые впечатления канут в Лету?)
Kylie: Fairbrook Ну, я думаю, что это не сильно принципиально. Если, конечно, автор не выскажет обратного...*да-да, знаю, что автора давно нет*
Cloud: Автор конечно что-то пропустил, но не до такой степени чтобы удалить его профиль к чертям и потом удивляться куда это автор делся!
Kylie: Cloud Ну, уважаемый автор, виноваты в этом не мы, честно. Будем очень рады, если Вы все же решите вопрос с Вашими фиками...
Cloud: MARkyndrom не заметила на что тут можно материться, вполне себе мнение, даже Мнение с большой буквы. А вообще знаете: не засоряйте сокровищницу, вы её не для этого создавали ведь так? "Еретичка" ещё ничего, но это... В конце концов, я бы предпочла увидеть в сокровищнице "Портрет", но нет так нет.
MARkyndrom: Cloud пишет: на что тут можно материться, Прецеденты, увы, уже были. Cloud пишет: В конце концов, я бы предпочла увидеть в сокровищнице "Портрет", но нет так нет. Ждем вердиктов остальных критиков. Вообще с ними забавная ситуация - куча народу ЛЗ получила, а отмечаться в фиках не желают. Так что остается только ждать.
Kylie: Я свое мнение уже высказала. В принципе, не буду возражать, если в сокровищницу будет перенесено все, как серия небольших фиков...
Fairbrook: Так... Сформулируйте мне четко, автор против переноса "Инетегры..." в скоровищницу?) Если так, то как он относится к варианту переноса туда всей темы? (если будет тертий голос за это).
Говорящее_тело: Значит так. Если бы я была критиком месяца три-четыре назад, то тут бы написала "ЫЫ, Ахтунг, обалдеть, исчо!!!" Но мне (даже мне, представляете?) совсем ненравятся характеры персонажей. Алукард, который так смущается, мнётся, переживает мне более несимпатичен. Интегра ещё ничего, её характер на оценку пять. Но из-за Алукарда, который вздрагивает от плохих снов (за 600 лет, поубивав в бурной молодости пару армий людей, повидав кровищи и натворив дел тёмных, испугался сна с гробикЪом? :) Не верю) принять не могу. Такая трактовка характеров во мне отбивает всякое желание читать какой-бы то ни было хентай впринципе. Я не хочу никого обидеть, ведь есть и поклонники вашего тв-ва, причём, многих из них я очень люблю как авторов хентая. Вы отличное "поколение" воспитали, ув Cloud . И я вас уважаю за ваш труд и талант. Но от оценки воздержусь, ибо рука в Библиотеке оставить не поднимается, но и в Сокровищницу я отправлять не сильно хочу. Ну если судьба распоряжается так, то отдам предпочтение большинству и пусть сие лежит в Сокровищнице. Я ведь, когда то, очень любила этот пейринг ;) И, кст, Портрет мне именно из-за характера Алукарда непонравился
Cloud: Эх, ну что сделать мне просто ооочень сложно представить как может себя вести существо которому 600 лет. А вот про то что я кого-то "воспитала"... хм, надо же не думала. Спасибо всем за оценку и за то что мои фики ещё какие-то споры вызывают. Fairbrook, да я против переноса одной только "Интегры..." в сокровищницу, потому что одиночным фиком он сокровищницы не заслужил.
Kylie: Ладно. По-моему, голосов уже хватает, и я с чистой совестью могу темку переносить. Ннэ? Если ннэ, ругайтесь на меня, но несильно.
полная версия страницы